Рассказ моего коллеги, заведующего патологоанатомическим отделением. В нашей работе далеко не все просто и понятно, как думают многие, в том числе и врачи.

Почему патанатомия должна быть независима от коммерции

      Случай из моей практики, который отложился в памяти навсегда.
     За 2-3 месяца до этого случая на коллегии в управлении, в ходе обсуждения одного вопроса у меня в "сердцах" вырвалась фраза "...я перестаю быть врачом, я становлюсь прорабом, сантехником, менеджером...", на что, начальник управления ответил "...а вы, что себе думали, когда становились заведующим отделением?!.."
     Итак. Поступил на исследование материал, диагноз направления: папиллома (доброкачественная опухоль) кожи спины с нагноением, мужчина 35 лет. Кусочек ткани прошел обработку, через 5 дней планшет с препаратами лаборанты принесли мне на стол. Стал смотреть в микроскоп. Сразу почувствовал — не все просто. Случай привлек мое особое внимание. В первый день решил заключение не писать.
     На следующий день с утра, голова свежая, снова за микроскоп. Снова проблемы. То одно кажется, то другое... Короче, на просмотр препарата в течении нескольких дней ушло около 3-4 часов. Взял книги. Библиотека у патологоанатома должна быть большая. Никогда не знаешь, из какой области медицины тебе принесут материал. Перелистал несколько монографий, в том числе "Ошибки и трудности диагностики опухолей" Дмитрия Ивановича Головина (редкий по профессиональному и писательскому делу талант).

      А я работал с его последней женой и до сих пор поддерживаю с ней теплые отношения. Многое о нем слышал. Потрясающий человек.
     Простите за реплику.
     П.А.

     Опущу описание алгоритма диагностического поиска. Суть в следующем. Я проводил дифференциальный диагноз между внутридермальным невусом (доброкачественным) с воспалительной инфильтрацией и малигнизированным (озлокачествленным) невусом.
     Пригласил к себе в кабинет больного, подробно расспросил. Дозвониться лечащему врачу было проблематично: отдаленная больница с приходящим, работающим на 0,25 ставки хирургом. Обсудить препарат с коллегами нет возможности. Сижу, думаю. И тут заходит старший лаборант и просит ответить препарат по возможности быстрей: БОЛЬНОЙ СДЕЛАЛ ДОБРОВОЛЬНОЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ В КАССУ БОЛЬНИЦЫ.
     Близится конец рабочего дня. Старший лаборант тихонько поддавливает, мол, пора человека отпустить, он ведь пошел навстречу больнице. Пожервовал он в долларовом эквиваленте 3 у.е. (!). Я из этих денег не получу ничего — это железное правило. Но старший лаборант пару рублей отложит на реактивы, рубль получит бабушка-санитарка, проработавшая в больнице 30 лет. И я дрогнул (состояние было затурканное, там в корпусе канализация забилась, там крыша подтекает...). И вместо того, чтобы написать категорично "невус с вероятностью малигнизации; контроль и наблюдение; рекомендуется консультация в онкодиспансере", и поставить красную птичку в журнале, я в спешке вывел что-то вроде "невус с воспалительной инфильтрацией; контроль и наблюдение". Про онкодиспансер не писал, чтобы не огорчать больного, пожертвовавшего больнице.
     Вызвал я больного в кабинет. Подробно ему все обьяснил. Настоятельно и максимально тактично просил его съездить в онкодиспансер и проконсультировать препараты.
     Прошло около 3-х месяцев. Вот что мне стало известно от родственников больного, один из которых оказался моим приятелем — успешным коммерсантом. Мужчина дома рассказал, что я ему посоветовал. Но решил сэкономить и не пошел в онкодиспансер, чтобы и там не совершать добровольное пожертвование. Однако обратиться к врачу все-таки пришлось. в поликлинику онкодиспансера. Через 4 месяца. На спине его появилось опухолевидное образование величиной с куриное яйцо с нагноением. Врачи онкодиспансера заключили по моим препаратам: папиллома с выраженной воспалительной реакцией. И отпустили с Богом. А вот еще через 2 недели больной уже повторно поступает в онкодиспансер. И тогда только при исследовании всплывает диагноз меланомы с множественными метастазами. И еще через неделю он поступает в моё отделение. Но уже умершим.
     Прошло определенное время. Я стал выяснять для себя некоторые детали. И оказалось, что в его истории болезни по неизвестным причинам отсутствовало мое первоначальное заключение. И соответственно никто из врачей, в том числе оперировавший его первый раз хирург, заключения этого не видел. Или не обратил внимания.
     Как могу прокомментировать этот рассказ?
     Первое. В нашей специальности никогда не нужно спешить. Так меня учили. Старые патологоанатомы (это меня нередко удивляло по молодости) заставляли больных (или их родственников) ждать, уходить, снова приходить, не обращая внимание на их "нервничание". Главное — полноценное заключение. Иногда действительно день-другой задержки повлияет на всю жизнь. Как в приведенном случае.
      Второе. Меня удивила точка зрения врачей из онкодипансера. Обычно там работают люди весьма опытные, прекрасно представляющие себе, чем грозит больному тот или иной их диагноз.
     И третье. Сам не раз встречался с тем, что лечащие врачи недооценивают наши заключения. Вот почему я люблю общаться с клиницистами. Особенно, когда не все однозначно. И всегда учу этому молодых докторов.